Нобелевская премия по литературе  2002
	Имре Кертес (1929) За то, что в своем творчестве Кертеш дает ответ на вопрос о том, как индивидуум может продолжать жить и мыслить в эпоху, когда общество все активнее подчиняет себе личность

Венгерский прозаик Имре Кертес родился 9 ноября 1929 г., в Будапеште в еврейской семье. Его дед, встречая в пятницу шаббат, зажигал свечки, но фамилию сменил на венгерскую. "Они, — как говорил в Нобелевской лекции Кертес, — считали естественным, что еврейство для них — религия, а родина — Венгрия". Родители матери Кертеса погибли в огне холокоста, а деда отправила на тот свет коммунистическая диктатура Ракоши.

Четырнадцатилетний Имре попал сначала в Освенцим, а потом в Бухенвальд, познав весь ужас этих "фабрик смерти". Когда ему было уже за 70 лет, директор мемориального комплекса "Бухенвальд" доктор Книгге прислал на домашний адрес писателя конверт, в котором была копия ежедневного сведения о составе лагеря по состоянию на 18 февраля 1945 г., где в графе "Выбыли" была запись о смерти узника № 64921 Имре Кертеса 1927 г. рождения. Кертес тогда добавил себе два года, чтобы не попасть в категорию детей и назвался рабочим, а не учеником, чтобы его не "списали", а считали "общественно полезным". После освобождения американцами Кертес вернулся в Будапешт, работал на заводе, часто нищенствовал и почти тайно писал.

В конце 1970-х лет он отнес рукопись в издательство, но директор даже не захотел разговаривать с неизвестным новичком. Наконец, уже в 46 лет, Кертес напечатал первый роман, над которым работал 13 лет. В эти годы он стал профессиональным переводчиком из немецкого. В заделе имел переведенные произведения Ницше, Фрейда и Гофманшталя. Но тогда роман "Без судьбы" — трагический сказ маленького мальчика об ужасах концлагеря — остался без внимания критики и вне общественной огласки. Идеология социалистической страны этому не содействовала, да и национальность автора вызвала раздражение. Десять лет молчания — и в 1988 г. появился новый роман "Фиаско", еще через два года — роман "Кадиш по нерождённому ребенку" (кадиш — еврейская молитва). Первый роман был переведен немецким, потом — английским, имел отличные благоприятные отзывы за границей. Тогда и на родине к Кертесу стали лояльнее; он получил премию Аттилы Йожефа, а потом и наивысшую национальную — Премию Кошута (1997). В этом же году он получил большой приз Лейпцигской книжной ярмарки и стал лауреатом премии Немецкой академии языка и поэзии.

Как же случилось, что писатель фактически одной темы, недостаточно известный, как, например, перуанец Марио Варгас Льоса или австриец Питер Хандке (тоже кандидаты), стал лауреатом Нобелевской премии? По мнению некоторых критиков, здесь сыграла тема войны и преступлений нацизма, которая стала сейчас особенно злободневной. Другие считали, что Нобелевский комитет решил отметить заслуги автора, для которого осмысление пережитого оказалось важнее, чем "продвижение" своих произведений на мировой рынок. Третьи утверждали, что восстановлена историческая справедливость: обращено внимание и на восточноевропейских писателей, которые раньше были на периферии. Главная тема произведений Кертеса — холокост, и она автобиографическая. Можно только представить себе, как молодой Кертес писал первый роман — аналогов тогда не было, происходила денацификация Германии, в "освобожденных" восточноевропейских странах насаждался новый социалистический порядок. Сначала Кертес считал писательскую работу "частным делом". Когда в 1956 году советские танки восстановили "объективный порядок хода истории", никакое дело уже не было частным. Когда же даже в приватной переписке быть верным, с точки зрения речи и формы, предмета творчества — тогда ты пишешь для всех. Как заметил Кертес, осознать это в смешную и печальную эпоху государственного регулирования заангажированной литературой было особенно важным делом. Действительно, можно лишь улыбнуться на информацию, что Кертес до сих пор не член Союза писателей Венгрии, и все же за границей он больше известен, чем у себя дома.

"Я могу влиять на человеческие души прежде всего там, где холокост равнозначен трагедии человека, — говорил Кертес в одном из интервью. - В Германии мне повезло выполнить миссию, которая не удалась на родине. Именно в Германии холокост рассматривается как незаживающая рана европейской культуры". Тематика прозы Кертеса связана с проблемой внутренней свободы и внутреннего противостояния тоталитаризма.

Следует привести цитату с одной из статей И. Кертеса, которая характеризует его метод письма: "В моем сказе герой, брошенный в концлагерь, живет не в собственном времени, у него нет ничего — ни времени, ни речи, ни своей личности. Он не вспоминает — он только существует... Вместо серии трагических и больших мгновений, которые запоминаются, ему пришлось пережить все, а это более жестоко, чем сама жизнь".

И. Кертес кроме художественных написал мемуарно-публицистические книги "Дневник галерника" (1992), "Кто-то другой: хроника изменений" (1997), выдал сборники эссе "Холокост как культура. Три лекции" (1993), "Минутное затишье, пока расстрельный отряд перезаряжает оружие", "Монологи и диалоги" (1998), "Язык в изгнании" (2001).

Весть о присуждении ему Нобелевской премии И. Кертес получил, когда в Германии на квартире, предоставленной фондом Визеншафтсколлег, работал над романом "Ликвидация", где рассказывается о современниках, в судьбе которых читатель увидит страшные последствия войны и причиненных ею страданий. Нобелевский комитет не отличил какое-либо отдельное произведение, премия — "за совокупный взнос в мировую литературу", "за творчество, которое возвышает крохкий опыт индивида над варварским произволом истории".